Старец истоков - Шри Ауробиндо

Жил-был старый-престарый человек. Никто не знал ни сколько ему лет, ни как его зовут. Он жил на высокой горе, там, где великие реки берут свои истоки; вот, впрочем, почему его называли человеком истоков, а другие называли его человеком без имени, а некоторые шалуны прозвали его человеком "без-нет", потому что он никогда не говорил "нет". Он смотрел на снега, поверьте мне, на столько снегов, и это было таким поглощающим, что иногда он отправлялся в другие снега, в неведомый здесь край. У него там был большой ледник, как пирамида, которую называли пирамидой-изо-льда, и утренний свет на гранях льда был таким искрящимся и немного розовым, что иногда она уходила в великий свет неизвестного здесь солнца. Этот человек без имени, без возраста, знал так много всего, что иногда грезилось, как его любовь течет как маленькая речка, которая бьет там ключом и разливается на равнинах, впадая в великую реку среди стольких людей, которые имели столько имен и рождались в четырех стенах. Его взгляд уходил далеко-далеко, туда, к этим людям и этим равнинам, так далеко, что иногда он переходил на другие равнины, сегодняшние равнины или более поздние, или же эти равнины были до людей? И его любовь текла и терялась вдали, как великая река, смывая мертвые тела, печали, унося прах и гирлянды и потерянный смех, черные и розовые наносы, унося все это к древнему Морю, которое хранит все. И он тоже, этот старец без имени, хранил все свое богатство - столько печалей и потерянного смеха, и столько мужчин и женщин со столькими именами и столькими солнцами или ночами, прошлыми, сегодняшними или будущими - в одном чреве, таком глубоком, что иногда он сам поглощался в этом чреве, ничейном, таком древнем, так далеко, что иногда он выходил на другую сторону всех глубин, всех печалей, всех криков и всего смеха, выходил к Морю неведанного края, которое, однако, было как маленький источник всего, что есть здесь, всего свежего, всего юного, всего искрящегося смехом, куда он погружал свои шаги и пил снежные звезды - было ли это сегодня, было ли это всегда? И старец без имени смотрел, смотрел далеко туда, в то "там", что искрилось здесь, и его глаза раскрывались, становились голубыми, как море, обрамленное пеной или льдом, а затем они снова закрывались, как всегда, в бездне без названия, которая была им самим, во времени без времени, которое было им самим, в ослепительном богатстве какого-то потерянного галиона, и старец не знал, смеялся он или плакал, он не знал больше ничего отсюда или оттуда, и это было наполненным, как все моря, как все бьющиеся сердца, и это было ничем, как крик пролетевшей трясогузки, секундой после того, как она выпила маленькую жемчужину из водопада.